Трое в лодке

«Настоящая литературная школа состоит в том, чтобы научиться описывать вещи, процессы. Например, очень трудно описать словами, без рисунка, как завязать узел на веревке. Описать вещи точно так, чтобы их можно было представить и только одним способом, тем самым, которым они описаны». — пишет Виктор Шкловский.

И пишет будто бы о Пелевине, который и до последнего романа славился умением описывать неописываемое, а с премьерой «Тайных видов на гору Фудзи» взошел, пожалуй, на недостижимый уровень лингвистического мастерства, покорил собственную Фудзи и, дойдя до вершины, познал, что такое счастье. И поделился, пусть и в замысловатой весьма форме сакральным знанием с читателем.

Виктор Олегович счастье в новом романе описывает очень точно, так что оно, переданное словами, становится вполне осязаемым. Играя словами, выискивая точнейшие метафоры, подает рецепт счастья в словах. Сквозь призму буддистских практик автор показывает, что же такое путешествие на вершину Фуджи, как туда идти, как дойти и главное — зачем.

Описание выходит рельефным, и осязаемым. А чтобы читатель в пути не утомился, Пелевин предлагает простую, истинно пелевинскую историю. В ней — олигархи, достигшие вершины материального восхождения, практикующие буддистские монахи, женщины, мстящие мужчинам, шаманы и живущие в жерле земли ягуаны. Каждая сюжетная линия — звено большого, захватывающего уравнения, разгадать которое и предлагается тому, кто читает текст.

В основе — история олигарха-миллиардера Феди и двух его друзей (олигархов покрупнее — они уже взошли на гору материального успеха, отметившись в рейтинге Forbes, а Федя пока не взошел). Все трое достигли всего в жизни в материальном плане (яхты, вертолеты, женщины), а вот в духовном — так и нет. Не дошли до высшей точки познания, так и не взошли на свою персональную Фудзи и, пресыщенные телесными радостями, с энтузиазмом покупают сколковскую разработку, гарантирующую прямое попадание в нирвану (ниббану, если быть точным).

Завязкой становится эпизод, когда на яхте Федора появляется выходец из Сколково и предлагает рецепт высшего счастья. Чтобы счастье пережить,необходимо попасть в джаны («джханами» в буддизме называют первые четыре уровня глубокого медитативного сосредоточения). Но попасть в них могут лишь те, кто практикует медитации десятилетями, кто сделал движение к ниббане целью всей жизни. Сколковец Дамиан путь для солидных людей с деньгами решил сократить — он создал «супер-шлем» (вспомните шлем Магнетто из «людей Икс»), передающий состояние погружения в джаны из одного мозга в другой.

Таким образом счастье, резюмирует сколковец Дамиан, можно купить. Олигархи, пресыщенные материальным, предложение, конечно же, принимают.

Прибывают выписанные по контракту буддисты, и начинаются медитации, за которыми следует высокотехнологичный трип к центру сознания.

Медитации и метаморфозы, происходящие погруженными в джаны героями, Пелевин описывает так будто смотришь на завязанный узел, прикасаешься к нему, следуя за изгибом веревки, а не читаешь о нем. Пелевин — в этом его несомненное мастерство — обращается со словами так, что ты смотришь его романы, а не читаешь, проживаешь, переживая описанное, сливаешься с текстом и, говоря, буддистсиким языком — сам становишься текстом, который читает в своем уме Виктор Пелевин.

Как выглядит счастье? Ну хотя бы так: «Сначала захотелось, чтобы затих оркестр и осталась одна флейта. А потом оказалось, что не надо и волшебной флейты. Лучшая музыка — это тишина. А самое высшее и изысканное наслаждение — покой, в котором исчезает покоящийся».

Ныряя все глубже в новые слои познания абсолютного счастья, буддист Пелевин в конечном итоге приводит героев в абсолют, где нет звуковых колебаний, где не остается ни самого Пелевина, ни слов, что порождает его ум, ни того, кто этот текст читает. «Покой, в котором исчезает сам покоящийся» — вот состояние, в которое вводит Пелевин текстом о Фудзияме.

Новый роман — не попытка докопаться до истины «что есть счастье», но рецепт, помогающий, прикоснувшись к уму самого Пелевина, это состояние пережить.

«Мирской человек не знает этого [что такое тишина — прим. ред], потому что никогда не достигал подобного покоя и то, что он зовет покоем — это когда вставленный ему в жопу паяльник остывает со ста градусов где-то до семидесяти. Но покой четвертой джаны — это совсем, совсем другое. Там вообще нет ни жопы, ни паяльника. Есть только покой».

Пелевин как бы достает метафизический паяльник из жопы читателя и показывает — вот он паяльник, у меня в руке. А теперь, читатель, прислушайся, к своим ощущениям — и когда ты поймешь, что паяльника в тебе больше нет, ты возможно, поймешь — пусть и весьма условно — зачем нужно медитировать и что такое буддизм.

Ни в коем случае, впрочем, не стоит воспринимать текст Пелевина как учебник по буддизму или проводник в мир абсолютной тишины. Во вселенную абсолютного просветления. Автор, если присмотреться, насмехается над попыткой читателя постигнуть высшую истину, намекая, что текст, которым он делится — не руководство, а сарказм, призванный показать, что пусть даже и используя ум Пелевина, в джаны нам, читателям, не пробиться.

«Наевшийся пустых слов человек начинает верить, что постиг что-то важное. А ему просто добавили мусора в голову. Истинное постижение, господин Федор, это когда мусор из головы убирают. Если вы когда-нибудь увидите подлинную природу феноменов, вы убедитесь, что о них не то, что спорить, даже думать никакой возможности нет».

Таким образом новый роман — замочная скважина, в которую Пелевин предлагает читателю заглянуть. Точно также, как герой романа Федор подсматривал за моющейся в бане первой любовью, испытывая при этом небывалое возбуждение, мы, читатели, смотрим на погружения Пелевина в джаны и испытываем возбуждение, зависть и восторг. Ведь приходит понимание, что никакие чувственные удовольствия несравнимы с тем, что переживает, погрузившись в медитативное состояние медитирующий годами человек.

Пелевин поясняет: «Способность получать удовольствие от физического мира ограничена нашими сенсорными каналами — кожным покровом определенной площади, парными органами зрения, слуха, обоняния — и одним-единственым языком со вкусовыми пупырышками. Можно отнести сюда же и гениталии. У этой системы очень узкая, как говорят технари, полоса пропускания».

Несколькими страницами позже Пелевин, вкладывая слова в уста главного героя, поясняет: «Я понял наконец, кем на самом деле был Будда. Он был диллером. Да-да, самым настоящим диллером — и за ним повсюду ходила ватага изощреннейших и опытнейших торчков, которых он посадил на самый изысканный и тонкий кайф в мире.

... и еще Будда был великим хакером. Только хакнул он на сервер Демократической партии с ушами от мертвого осла, а самый совершенный компьютер, который природа создала за пятнадцать миллиардов лет. Он хакнул человечкий мозг».

И вот так, с хакнутым мозгом, герой романа пытается осознать, как жить дальше. Потому что терпения (и навыков) пройти весь путь до вершины Фудзи у него не хватило. А, застряв посередине пути, он начинает испытывать ужас, потому что все, что доставляло радость, этой радости больше не доставляет. Федор принимает решение идти по самому простому пути: не подниматься выше, а упасть на прежний уровень, где все еще доступна способность получать удовольствие от физического мира. Почему герой выбирает такой путь и куда этот путь приводит, узнаете, прочтя этот прекрасный роман.

«Тайные виды на гору Фудзи» — это тот самый Пелевин, которого мы полюбили после «Чапаева и Пустоты», «Поколения П», «Омона Ра» и, скажем «Желтой стрелы».

Впрочем, книга все же держит на дистанции. Повествование не вызывает эмпатии. Героев воспринимаешь не как живых людей, но как инструмент Пелевина для передачи фундаментальных истин буддизма. Картонные персонажи действуют по установленному сценарию и все для того, чтобы погрузить в состояние шока — так хорошо Пелевин описывает медитации, буддизм и все такое прочее.

Пелевин — талантливый сценарист, выстраивающий необходимые для раскрития буддистской драматургии декорации.

Но разве это новость? Романы Пелевина и правда не вызывают эмпатии. Читая, ты следишь за сюжетом. Познаешь сложные истины (впрочем, познание с большой долей вероятности иллюзорно). Хорошо проводишь время. Но эмпатия — это не про Пелевина, у этого писателя другие задачи. Пелевин — ярый диллер буддизма. Текст — его инструмент. Пелевин как бы говорит: я расскажу вам как прийти на свою персональную Фудзи.

Главная мысль о том, что все мы — вольно или невольно накидываем подобно ковбоям в верстернах лассо — не на людей или предметы, а на образы в своем сознании. И поскольку сознание создает вселенную вокруг, миру приходится подчиняться.

«Сначала ты видишь образ того, что есть. Потом представляешь себе образ того, что должно быть. Затем ты накидываешь пиздокрюк на первый образ и тащишь его вперед до тех пор, пока он не совпадает со вторым».

Чтобы понять, что такое пиздокрюк, придется прочесть текст. Чтобы понять как им пользоваться — освоить техники африканского шаманизма. Чтобы понять кто такой Пелевин — прочесть текст и пропустить через себя. И тогда возможно придет понимание, что правы были все кто говорил, что никакого Пелевина нет. Ведь со временем, работая с текстами и постигая буддизм, исчез наконец сам покоящийся.